На юге Сибири в станицах, поселках и форпостах проживало казачье население, осевшее здесь со времен присоединения этих земель к России. В период с 1759 по 1768 г.г. на новой пограничной линии в Южной Сибири стали селить томских и красноярских казаков для усиления охраны приграничья и расположенных здесь дорог: как сухопутных – через Саяны в Урянхайский край, так и водных – по Енисею. Для закрепления служивых на этом месте им стали выделять, как и в других важных пунктах, земельные угодья. С такой же целью создавались и специальные казачьи поселения вблизи Абаканской крепости – Абаканска: Бузунового. Каратузского, Арбатского, Таштыпского, Табатского и Монокского караулов. Казаки, являясь военным сословием, были здесь первыми русскими пограничниками и несли пограничную и таможенную, городовую и охранную службу на всей территории Енисейской губернии. Так было на протяжении нескольких столетий, пока власть в России в октябре 1917 года не перешла к большевикам. 24 января 1919 года за подписью одного из видных большевиков Я.М. Свердлова, вышло секретное постановление "Об отношении к казакам". Именно этот документ и стал той отправной точкой в многолетнем терроре советов над казачьим населением в СССР.

В настоящее время называется цифра в несколько миллионов человек – тех, кто в той или иной мере пострадал от репрессий в советский период времени. В таких невиданных ранее в истории масштабах "правоохранительные" органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ осуществляли истребление собственного народа. Приведенное ниже свидетельство оставил для истории один из вождей большевиков, Лев Троцкий: "...Мы должны превратить Россию в пустыню, населенную белыми неграми, которым мы дадим такую тиранию, которая не снилась никогда самым страшным деспотам Востока... прольем такие потоки крови, перед которыми содрогнутся и побледнеют все человеческие потери капиталистических войн... Путем террора, кровавых бань мы доведем русскую интеллигенцию до полного отупения, до идиотизма, до животного состояния..." (Симанович А.С., Париж, 1922 г.). Что и говорить, довольно откровенное признание одного из главных палачей русского народа.

Не претендуя на истину в последней инстанции, хотел бы рассказать о том, что мне удалось узнать, знакомясь с материалами уголовных дел, хранящихся в архивах УФСБ. Так, в уголовном деле 1933 года прослеживается, что благодаря бдительности чекистов на юге Западно-Сибирского края, куда в те годы входила Хакасская автономная область, образованная тремя годами ранее, в 1930 году, "...была раскрыта повстанческая белогвардейская подпольная организация, в которую входили контрреволюционные ячейки, расположенные в более чем двадцати населенных пунктах, имевших до 1920 года статус казачьих станиц и поселков". В этих ячейках, по версии следователей, были почти две сотни "колхозников-вредителей". Всего по этому делу арестовано и осуждено "особым совещанием" Запсибкрая 198 граждан. Из этого числа 42 человека приговорены к ВМН -расстрелу, а остальные 79 граждан – получили десятилетние сроки заключения в исправительно-трудовых лагерях по политической 58-ой статье УК РСФСР 1926 года.

Все "обвинения", как это стало известно позже, были в короткий срок сфабрикованы следователями оперсектора УНКВД по Хакасской автономной области. По их версии, "члены "повстанческой белогвардейской группы", якобы, "...намеревались свергнуть советскую власть вооруженным путем, требовали участия в выборах всего народа, отмены принудительных хлебозаготовок и расформирования колхозов...". В материалах дела хранится "краткая историческая справка", которую позволю себе процитировать: "В годы гражданской войны в Сибири енисейское казачество в подавляющем большинстве своем выступило на стороне контрреволюции, находилось на службе в белой армии адмирала Колчака, в частях генералов Бакича, Попова, Казанцева, в отрядах атаманов Сотникова, Бологова и Тялшинского, Соловьева, Кайгородова, в отрядах Занина, Рощина и в других белогвардейских формированиях, а следовательно, должно быть уничтожено под корень".

В материалах архивно-уголовного дела перечислены многие жители казачьих станиц и поселков: Абазы, Арбатов, Большого Луга, Бузунова, Беллыка, Большого Монока, Таштыпа, Нижнего Имека, Нижнего Кужебара, Каратуза, Краснотуранска, Кортуза, Покровки, Означенного, Форпоста (Соленоозерное), Сыды, Саянского, Усть-Ербы, Даурского, Камчатского и ряда других, которые были привлечены в качестве обвиняемых по делу. В частности, по нему проходили: Егор Байкалов, казак 1-го Енисейского полка; Никифор Байкалов – из богатой казачьей семьи, бывший урядник, в годы гражданской войны был в охране генерала Попова; Александр Байкалов, красноармеец 15-й Сивашской стрелковой дивизии РККА, участник штурма Перекопа и Крымав конце 1920 г.; Пимен Сипкин, казак из Монока, служил в белом отряде Бологова; Егор Сипкин, служил в 1919 году во 2-й казачьей сотне; Борис Сипкин, казак из Арбатов, в 1919 – 1920 годах служил в отряде генерала Бакича; Петр Сипкин из Монока, до революции – казачий урядник, георгиевский кавалер, в 1916 году в составе добровольцев из состава Красноярской сотни воевал на австрийском фронте; Егор Шуваев – из богатой казачьей семьи, в гражданскую войну по мобилизации служил у белых; Николай Юданов из семьи казаков, колхозный ветеринар; Григорий Юданов, Дмитрий Юданов – монокские казаки; Кирилл Чердоков из Монока, служил в казачьей сотне Бологова; Федор Чердоков служил в армии Колчака; Харитон Чердоков, казак-урядник; Иннокентий Терских – казачий урядник, георгиевский кавалер, служил в гражданскую войну во 2-м Енисейском казачьем полку.

жители Большого Монока Минусинского уезда И.В. Турунцев и супруги М.Ф. и Х.С. Байкаловы с сыном Ваней. 1930 г.

В конце 50-х годов, во время перепроверки дела прокурором, И.А. Терских показал следующее: "после моего ареста в 1933 году допросы вели следователи Хохлов, Морозов, Буда. Они жестоко избивали, например Буда заставлял меня стоять у стены по двенадцать часов кряду. Хохлов же наоборот, сажал меня в ледяной подвал раздетым, через трое-четверо суток приходил в подвал и предлагал в обмен на еду и одежду подписать мне признательные показания о вредительской деятельности. Многих заключенных, в том числе и меня, морили голодом, не давали спать по несколько суток. Признания я подписал под пытками".

Список проходящих по делу наряду с другими категориями граждан включает в себя более ста пятидесяти фамилий енисейских казаков, многие из которых были родственниками. К тем из них, кто упорствовал в признании вины, применялась так называемая "конвейерная" система допросов: допрос мог длиться часами или даже сутками, когда один следователь сменял другого, доводя допрашиваемых до полного исступления, добиваясь признательных показаний любой ценой. Заключенных зверски избивали, морили голодом, ставили у раскаленной плиты по стойке "смирно!" на 12 – 15 часов, раздетыми закрывали в ледяном подвале, сутками не давали спать. Так, в протоколе передопроса, составленном в 1956 году, бывший заключенный Михаил Байкалов (уроженец станицы Монок Аскизского района , отбывший десятилетний срок в советских лагерях с 1937 по 1947 г.г.) показал: "...навсегда запомнились мне допросы следователя УНКВД Хохлова, который обвязывал вокруг моей головы тонкую веревку и при помощи палки туго закручивал ее, стягивая голову "на скрутку" из шпагата. Заключенных следователи били постоянно, многие с допросов не могли сами дойти до камеры, их волокли волоком..."

А вот показания другого узника сталинских лагерей, Егора Байкалова, также казака из Монока: "...следователи Буда и Хохлов ежедневно избивали меня, раздетого догола, в сильные морозы садили в ледяной подвал, подключали к моему телу "динано-машину" и пропускали электрический ток. Через четырнадцать дней я не выдержал их издевательств и подписал все показания, что они собственноручно за меня подготовили, а преступления я не совершал..."

Аресты и расстрелы казаков начались задолго до печально известного 1937 года, на который пришелся лишь самый пик советских политических репрессий. Так, ещё в 1918 году убиты без суда каратузские казаки братья Шошины, Филипп и Платон, последний был полным георгиевским кавалером. В 1920 году расстреляны шестеро казаков и офицеров из Монока, служивших ранее в Красноярском казачьем дивизионе. Наряду с непосредственными участниками Белого движения репрессиям были подвергнуты их знакомые, родственники или коллеги по работе в колхозе. Ныне известны случаи, когда родовые енисейские казаки арестовывались или ссылались неоднократно – по два-три раза. Пример тому – трагическая судьба Михаила Воротникова, родного брата подхорунжего Красноярского казачьего дивизиона И.Н. Воротникова, расстрелянного красным карательным отрядом Лыткина из армии партизан Щетинкина летом в 1920 году. Вся вина Михаила Никитича состояла только в том, что он был родовым казаком, а значит, по мнению "правоохранителей", социально опасным элементом для власти. За это его репрессировали трижды: в 1933, 1937, 1949 годах. Так была сломана судьба ни в чем не повинного человека. В последние годы жизни он проживал в г. Ачинске Красноярского края. Там и похоронен.

казаки станицы Монок Минусинского уезда

В первые десятилетия советской власти в отношении всего российского казачества органы проводили политику террора и геноцида. Не стали исключением и енисейские казаки. В двадцатые-тридцатые годы множество семей было раскулачено и выслано в ссылку в глухие, не приспособленные для жизни места: на север Томской области, в Тегультетский район, где в первую же зиму многие умерли от голода, холода, болезней и непосильного труда. Особенно велика была смертность среди стариков и детей. Аналогично обстояло дело и с теми из репрессированных, место ссылки которых – район слюдяных разработок в Иркутской области, где все они были задействованы на наиболее трудных, вредных для здоровья работах. Еще одним местом ссылки, в том числе и многих семей казаков, стала деревня Ольховка Курагинского района, ныне это Артемовский рудник, где репрессированные граждане находились также в тяжелейших условиях.

По рассекреченным архивным данным установлено, что репрессированные в тридцатые годы енисейские казаки отбывали длительные сроки заключения в лагерях Колымлага, Дальлага, Севураллага, в ряде других мест ГУЛАГа. Большинство из них там и погибли. Живые же предпринимали попытки освобождения. В этом отношении весьма показательна судьба Михаила Байкалова, который был репрессирован дважды: в 1933 и 1937-м. После окончания своего первого лагерного срока на строительстве Беломорканала, осенью 1936 года, он возвратился домой, однако в ночь 4 декабря 1937 года был арестован вторично. На этот раз по сфабрикованному следователями УНКВД по ХАО уголовному делу "О создании боевой повстанческой дружины, антисоветской агитации, вредительстве в колхозе "Горный Абакан".

Следствие по делу вновь было поручено лейтенанту госбезопастности Потапову, известный многим узникам Минусинской тюрьмы запомнился своими изуверскими методами ведения дознания. В его интерпретации выходило, что, цитирую материалы дела 1937 года: "...сумев уцелеть в лагерях, разные антисоветские элементы и вредители на путь исправления не встали", они "...не унимались", и вернувшись едва живыми домой, вновь "взялись за старое, сколотили группу", конечной целью которой было ни больше ни меньше, чем "...свержение советской власти в отдельно взятом районе".

По этому уголовному делу также проходили Михаил Попов – подхорунжий, ранее служивший в отряде генерала Бакича; Руфий Сипкин, бывший казачий урядник из Арбатов; Потап Голощапов, бывший казачий вахмистр из Табата, Василий Байкалов, казак из Монока, мобилизованный в годы гражданской войны во 2-м Енисейском полку армии адмирала А.В. Колчака. "Руководителем подпольной повстанческой белоказачьей группы" следователь Потапов оформил в материалах дела бывшего подпоручика царской армии Петра Колосовского, работавшего школьным учителем в деревне Иудино, (ныне село Бондарево). Репрессировали чуть ли не целыми деревнями. Из небольшой деревушки, бывшей казачьей станицы Большой Монок, в те годы были арестованы почти 90 человек. Вернулись из советских лагерей живыми только 4 человека. Были это обычные люди, сельские труженики. Их главная вина заключалась в том, что они – из казачьего сословия. Эти люди вынесли все и вернулись. Вот имена сумевших выжить в те годы в сталинских лагерях: Иннокентий Алексеевич Терских, Михаил Никитич Воротников, Егор Николаевич Байкалов, Михаил Федорович Байкалов.

Внук одного из них рассказывает о "лагерной эпопее" деда в материале, опубликованном в одном из томов КНИГИ ПАМЯТИ жертв политических репрессий 20-30-х г.г. . Он пишет, что:"... началась эта лагерная эпопея Михаила Фёдоровича Байкалова в далеком 1933 году, когда он был арестован в первый раз. Получил срок наказания в 5 лет и был отправлен на строительство Беломорско-Балтийского канала. Кстати, вместе с ним в лагере был и его старший брат – Василий. В конце 1936 года после отбытия срока "по зачётам" дед вернулся домой. Но не прошло и года, как он вновь был арестован следователями Минусинского оперсектора УНКВД и приговорен "тройкой" ОСО Запсибкрая по статье 58 "за антисоветскую агитацию и вредительство" на новые 10 лет. Прошел страшные лагеря Северного Урала. Как он позднее вспоминал о лишениях, выпавших на его долю в лагерях. Так, во время Великой Отечественной войны, в 1942 году он в числе других заключенных находился на барже, которая была торпедирована немцами и затонула в Карском море, в районе острова Вайгач. Баржу, на которой перевозили заключенных для начала какого-то важного военного строительства на Новой Земле, потопила немецкая подводная лодка. В холодной воде Карского моря только спастись троим, среди них был и дедушка. Старший же его брат погиб именно тогда, в студеных водах Карского моря. Его жена (моя бабушка – Харитина Станиславовна) также была арестована как жена "врага народа" и также отбывала незаслуженное наказание – десятилетний срок (1941-1951 г.г.) в сталинских лагерях на территории бывшей Бурят-Монголии". Нельзя забывать, что все это происходило в преддверии войны. Вклад в победу людей, подвергшихся репрессиям, также довольно весом. Ведь они в нечеловеческих условиях содержания в неволе, полуголодные, не "сидели" сложа руки, а работали в лагерях на заготовке леса, на рудниках и шахтах по 12-16 часов в сутки. Да и после освобождения те из них, кому суждено было вернуться, трудились всю свою жизнь. По понятным причинам, ныне никого из них уже нет в живых".

Следователей ОГПУ-УНКВД вовсе не смущало, что до ареста подследственные даже не подозревали о существовании друг друга. Однако на такие "мелочи" в годы массовых репрессий никто не обращал внимания: ни суд, ни прокуратура. Следствие утверждало: "...в районе действует контрреволюционная вредительско-повстанческая группа, задавшаяся целью развалить колхозы путем подрыва их мощи через вредительскую деятельность, ведения антисоветской агитации, подготовки вооруженного восстания против существующего строя в момент нападения Японии на СССР. Практическая деятельность контрреволюционной группировки сводилась к распространению антисоветской агитации колхозников с целью последующего вовлечения колхозников во вредительскую организацию и вредительство во всех отраслях колхозного строительства в районе".

Учитывая реалии тех лет, обвинения были предъявлены серьезные. Арестованные в ночь на 4 декабря 1937 года были "сведены" в одну, никогда не существовавшую на деле, антисоветскую группу. Колосовский и Попов расстреляны в тюрьме Минусинска в ночь на 16 декабря 1937 года. Остальным, можно сказать, "повезло" больше: они получили по десять лет лагерей и навсегда сгинули в них. В материалах дела я обнаружил подшитый конверт, который был отправлен заключенным Байкаловым на имя И.В. Сталина. Вполне понятно, что письмо заключенного до самого Сталина не дошло, но попало в управление лагерей Северного Урала, где он и отбывал свой десятилетний срок.

Дело было снова послано на доследование по инстанциям правоохранителей и вновь попало в руки уже знакомого нам следователя Потапова. Ему было рекомендовано, как сказано в сопроводительных документах, "найти свидетелей, которые подтвердили бы показания о том, что, являясь бригадиром колхоза "Горный Абакан", М.Ф. Байкалов вел по месту жительства антисоветскую агитацию". Следователь Потапов "нашел" таких "свидетелей" – жителей Большого Монока: Виктора Б, Самсона К и Иннокентия К*. По их, полностью сфабрикованным, показаниям выходило, что оснований для пересмотра дела и освобождения невиновного человека – нет. Вследствие этого, М.Ф. Байкалов еще долгие семь лет провел в заключении, освободившись из лагеря только в 1947 году. И это лишь один пример, а таких судеб в те годы были сотни тысяч.

...Пишу же я все это для того, чтобы теперь, по прошествии стольких десятилетий, народ наш знал правду о тех страшных временах в истории страны. Ныне в публикациях подобного рода заметна некая тенденция, когда всю вину за репрессии принято валить на Сталина. На самом деле это не совсем так. Ведь у режима было множество послушных "заплечных дел мастеров", которые, не задумываясь, губили миллионы и миллионы неповинного народа с самого начала прихода большевиков к власти. Продолжились политические репрессии и при Сталине. Мы, сыновья и внуки репрессированных обязаны донести до потомков правду о том кровавом и страшном времени, когда силой репрессивного советского государственного аппарата – ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ населению страны в 1917-1950-е годы был нанесен такой страшный удар, от которого, как это ни прискорбно звучит, русский народ не оправился до сих пор. Именно в те годы и был сломан, если так можно выразиться, становой хребет государствообразующего народа, неотъемлемой частью которого являлось и российское казачество