– Валерий Михайлович, что сегодня доставляет головную боль Государственной думе?

– Не усматриваю в вашем вопросе иронии или обычной вежливости. В этом вопросе есть содержание. Если не головная боль, то определенное напряжение в ГД начинает нарастать. Во-первых, медленно, но устойчиво приходит осознание, что шутки кончились. И все те "забавы", в которых упражнялись некоторые мои коллеги (вы их наблюдали в достаточном множестве) никак не стыкуются с уровнем задач, которые как бы внезапно стали перед страной.

Вопрос взаимоотношений с Украиной широко и вслух не обсуждается, но отдельные реплики отчетливо свидетельствуют, что время шапкозакидательства на этом направлении закончилось.

При обсуждении последних изменений в бюджете, о нем не было сказано ни одного доброго слова. Очень дисциплинированное большинство проголосовало за бюджет, но без прежнего задора. И ясно, что к осени придется к этому вопросу возвращаться.

Во-вторых, за полтора года до новых выборов депутаты начинают думать о своей дальнейшей карьере. Нет никакой ясности, в какой форме будут проходить выборы. И дело не столько в том, что появился "засадный полк" в виде ОНФ и резко набрали вес довольно агрессивные националистические настроения. Главные вопросы: "Чем отчитываться? Что предложить избирателю?" – пока в тумане. Выборы в ГД 2016 г. впервые за последние двадцать лет будут проходить в условиях экономического спада и заметно снизившихся доходов населения. Действующие депутаты отчетливо это осознают.

– По общегосударственным мероприятиям сложилось впечатление, что в последнее время между фракциями ГД (прежде всего между лидерами) установилась идиллия. Если "да". Чем обусловлено? Не обманчиво ли моё мнение?

– По вопросам, не относящимся к экономике (а 2014 г. не был годом экономическим, он был переполнен событиями эмоционально-историческими), действительно, ваше замечание трудно оспорить. Но экономика отчетливо делит фракции. "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" ("СР") не разделяет подходы Правительства к диагнозу экономической ситуации и предлагаемым методам ее исправления. По итогам голосования, по выступлениям заметно, что наша фракция имеет гораздо меньше иллюзий о причинах происходящего и имеет свой набор предложений, что делать. И в отличие от других фракций не ищет выхода путем возврата в прошлое или применения слишком экзотических предложений. Во фракции преобладает мнение, что необходимо менять модель государственного капитализма (фактически – для избранных) на модель конкурентной рыночной экономики, где может развернуться молодежь, где есть место для новых производств, где регионы не играют роль бедных родственников. Хотя, прямо скажу, и для нас темпы изменения общей ситуации были не предсказуемы. А значит, и нам придется усиливать свои предложения.

– Государственные мужи, правда, не первого эшелона власти поговаривают, что экономический кризис в России достиг дна. Ваше мнение на этот счёт.

– Всегда хочется поначалу отделаться заклинаниями или поиграть цифрами.

Что значит "дно"? Государственные мужи и не первого, и первого эшелонов, увы, либо действительно не понимают, либо боятся вслух признать, в чем настоящая причина кризиса. Конечно, цена на нефть! Но ведь надо было довести до такого состояния, что цена на нефть и газ окажутся столь драматичными для экономики в целом. Надо было проморгать "сланцевую революцию", надо было создать условия для невыгодности заниматься новыми производствами (2014 г. – первый год, когда абсолютно уменьшилось количество предприятий малого и среднего бизнеса, в конце концов ДЗНВА остановился не в тяжелейшие годы начала 90-х, а в годы "стабильности" и общего экономического роста). Главная причина экономического кризиса – отсутствие современных технологий. Страна проедала накопленные запасы. И под речи о модернизации увеличивала свою сырьевую зависимость. Следить за тем, как развивается кризис, и когда мы нащупаем "дно" следует не по показателям ВВП (многие могут сказать, что это такое?), а по уровню инвестиций, то есть, по наращиванию новых мощностей. Здесь пока минус. Отток капитала даже Правительством прогнозируется за пределы 2016 года.

Кризис развивается, "дна" пока не видно.

Но даже, когда мы нащупаем "дно", подъем не произойдет автоматически, необходимо предложить обществу и бизнесу позитивную программу развития. Правительство своими мерами пока только сдерживает резкие проявления кризиса, подбрасывая деньги из резервного фонда и фонда национального благосостояния в убыточные в проекты. Надолго этого "наркотика" не хватит.

– Какой бы точки не достиг экономический кризис, что Россия в нём невозвратно потеряла? И что приобрела?

– Невозвратно? Ничего. Все можно исправить. Вопрос времени и воли. Но отстаем сильно. По оценке Высшей школы экономики за прошедший год мы уступили свои позиции в развитии ведущим странам на десять лет. За один год. Мы сейчас отрезаны от ведущих мировых технологий в первую очередь углеводородных и связанных с оборонкой (а что у нас не связано с обороной?). Существуют проблемы в организации космической отрасли и даже в сельском хозяйстве. Очевидные сложности в международных взаимоотношениях. На Западе сторонников убавилось, на Востоке не прибавилось. В культурных установках на государственном уровне явный регресс. Но были на Руси и более сложные времена. Выкрутимся. Просто надо более честно смотреть на проблемы и не вводить в заблуждение своих соотечественников.

Следует признать, что за последние двадцать лет уже выросло новое поколение, которое по другому, чем то, к которому принадлежу я, настроено обустраивать свою жизнь. Это главное приобретение. Если мы не будем его "затирать", то он все исправит достаточно быстро.

– Какой, на ваш взгляд, главный урок (уроки) должна извлечь Россия в связи с последними событиями?

– Надеюсь, что мы начинаем более точно понимать, что никакие природные богатства не дают счастья, если напряженно не работать каждый день, что нельзя жить только за счет того, что сделано предками, что есть магистральный путь научно-технического прогресса, сбиваться с которого нельзя, что есть общепринятые международные нормы поведения, которые следует учитывать... В общем, отказаться от очевидных заблуждений. Не бояться стоящих проблем. Да, кризис и не только экономический. Но это повод не для сюсюканья, а для более интенсивной работы.

– Грех не задать вопрос по местному самоуправлению. Как Вы относитесь к изменению выборной системы? Любопытно Ваше мнение относительно опыта Красноярского края.

– Начиная с отмены выборов губернаторов в 2004 года изменения в законодательстве, касающиеся формирования органов власти, как правило, не носили позитивного характера. Процедуры постоянно усложнялись, а стимулов для повышения эффективности не создавалось. Это наглядно отражено в устойчивом снижении интереса населения к выборам.

Последние изменения в систему формирования органов МСУ (фактическая отмена выборов мэров) – управленческая ошибка. Сегодня приходя на избирательные участки, население не будет знать, за кого ему голосовать при выборах руководителя местной администрации. Мэр появится в результате последующих переговоров, в которых избиратель прямого участия принимать не будет. О каком доверии между властью и населением можно вести разговор? Перед кем будет отчитываться мэр?

Всегда был и остаюсь сторонником прямого избрания первых руководителей и на государственном, и на местном уровне. Да, всякое может быть при выборах (и у дивногорцев есть такие истории). Но опыт, приобретаемый в результате ответственного подхода населения к своему выбору, перекрывает возможные ошибки. И самое главное, не дает системе управления закостенеть, что есть самая большая ошибка в управлении.

– Каким видится нынче Красноярский край из столицы?

– Все регионы, кроме столицы выглядят более блекло, чем несколько лет назад. Сегодня, кроме Москвы, все – периферия. Если смотреть "из столицы". Основное внимание на национальном уровне привлечено не к тем темам, где силен Красноярский край – производство. Нет серьезного разговора о перспективах развития атомной энергетики, лесной отрасли, и даже цветной металлургии. Если выплывает вопрос о культуре (где край также на достойном уровне), то только в скандальном аспекте (пресловутый "Тангейзер" и наши "торты"). Понятие регион-донор исчезло из оборота – все, кроме Москвы, глубоко дотационные. Роль регионов несправедливо принижена. В том числе и Красноярского края.

– Есть ли целесообразность в проведении экономических форумов, участником которого вы недавно являлись?

– Есть. Только еще дальше понизить представительский характер и сконцентрироваться на теме "Сибирь в глобальной экономике". А также усилить молодежный аспект. На последнем форуме на меня сильное впечатление произвела молодежная пленарка, где появилось ощущение, что вот они, молодые, с новыми идеями и им по плечу любая проблема.

– Над решением каких вопросов вы нынче работаете? Что удалось, что буксует. Как оцениваете свой вклад в работу ГС.

– В общем, работаю над проблемой, как изменить к лучшему экономическую ситуацию. Конкретнее – над проблемой отмены "продовольственного эмбарго", которые Правительство ввело в августе прошлого года. За прошедшее время стало совершенно очевидно, что никакого импортозамещения не происходит (а как оно может произойти, если эмбарго введено на год? Кто будет вкладываться во временные проекты?), цены на продовольствие росли в два раза быстрее, чем на товары в среднем, был дан импульс не отечественной переработке, а иностранным... У нас открытая граница с Белоруссией и Казахстаном и все что мы запретили для прямого ввоза в Россию, теперь завозится через посредника – белорусские и казахские предприятия. По отдельным позициям ввоз белорусской продукции в Россию (рыба, овощи, овощи, фрукты) увеличился в разы. Эта ли цель ставилась, когда принималось решение?

Я далеко не уверен, что в ГД пройдет проект закона по отмене продовольственного эмбарго, который я внес с коллегами. Но мы рассчитываем, что начатая нами работа приведет к тому, что в августе эти самые продовольственные санкции против самих себя не будут продлены.

Каждое принимаемое сегодня решение должно оцениваться с точки зрения экономической целесообразности. Все должно быть подчинено национальным экономическим целям. Всеми мне доступными средствами – голосованием по законам, публикации в СМИ и научных изданиях, на встречах с людьми – я стараюсь проводить эту идею. Результат? До результата еще далеко. Но есть внутреннее ощущение, что прилагаемые мной усилия идут в правильном направлении.